"Even in a middle of hatred and killings there are things worth living for. A wonderful meeting, or a beautiful thing can exist" (Hayao Miyzaki)
И по большей части причиной были женщины.
А вот еще рассказ, который меня удивил. Автор, судя по всему, некая Ира Репкина (взято с сайта www.asc.ssau.ru). Про девушку которую звали "Химера":
читать дальшеСон длиною в жизнь.
Ах, как бы хотелось, хотелось бы мне
Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дома
И вдруг оказаться внизу, в вышине,
Внутри и снаружи, где все по-другому.
А что именно, право, не знаю...
В. Высоцкий
"Грустная песенка Алисы".
Время сказок давно прошло. Чудеса из повседневности переселились в книги жанра "fantasy". Но, несмотря на это, на планете продолжали жить люди. Им, пожалуй, так даже больше нравилось, без чудес. Человечество развивалось.
В одном из давно задохнувшихся собственным дыханием городов, который стоял посреди дикой и необузданной Запущенности (ее еще иногда называли Областью) жила девушка. У нее, наверняка, было имя, данное ей при рождении матерью. Но оно не отличалось оригинальностью и, самое главное, ничего не могло сказать, поэтому теперь его уже никто не помнит. Те, кто близко знал эту девушку, называли ее Химерой. Странно, но и тогда она, тайно для себя и никем не осознанно, яв-лялась несбыточной мечтой для всего человечества. Это, правда, ничуть не мешало ей жить в плену у своих собственных иллюзий и гордиться принадлежностью к так называемым Maiden, еще сохранившим свою сущность чистой, самобытной, не тронутой похотью цивилизованного мира.
Жила Химера, как и все в том мире: спокойно, размеренно, вдали от каких бы то ни было приключений и ничуть в таковых не нуждаясь. День ее начинался со звонка будильника и фразы "Пора вставать!", брошенной Никому в Никуда. Хим вообще очень часто обращалась к этому Никому, даже разговаривала с ним порой. Он был всегда рядом. Ему же адресовывались слова "Спокойной ночи!", завершавшие день. Плохо было лишь то, что Никто молчал: Химере приходилось читать его мысли.
Жизнь тянулась, подобно резиновому жгуту, привязанному одним концом к гвоздю в деревянном заборе. Хим это вполне устраивало: другого она и не могла себе представить. Равно как и не знала, что случится, оторвись жгут от исконного гвоздя.
* * *
Наступила девятнадцатая по счету весна в жизни девушки. Она сразу же оказалась настолько странной, чтобы никогда уже не стать обыкновенной. Даже мартовские коты, беснуясь, казалось, не завывали, а пели дивными голосами. Таким было это время года. Все сдурело и забурлило под лучами приободрившихся светил, а в воздухе носился пряный аромат радости.
- Почему все мечутся, как умалишенные? - недоумевала Химера, обращаясь к молчаливому собеседнику. - Такое впечатление, что мир искусала большая бешеная собака.
Она стояла у окна и любовалась первым весенним днем. Солнце палило сквозь начищенные стекла. "Так и тепловой удар может случиться! - подумала Хим. - Надо бы форточку приоткрыть".
Щелчок шпингалета... И внезапный толчок в грудь: весенне-радостный дурман ворвался в тихий застенок. Он очаровал Химеру, окутал ее сознание покры-валом свежести и продержал у оконного просвета до багряных отблесков звездного заката.
Наступил вечер. Спать девушке совсем не хотелось: весенний воздух взбудоражил всю ее сущность, вывел ее из вечного дремотного состояния. Наоборот, тянуло до рассветных лучей любоваться окружавшей невесть откуда взявшейся прелестью и тысячу раз радоваться всему на свете. Но не спала и Многолетняя Привычка, втихомолку обитавшая в доме Химеры. Она завела старенький трещащий будильник и усыпила хозяйку, чтобы наутро разбудить ее, как ни в чем не бывало.
- Спокойной ночи..., - зевнув, пробормотала Хим Никому и погасила ночник.
Комната погрузилась во тьму и сон. Не спалось лишь весенним флюидам, занесенным в форточку мартовским ветром.
* * *
Весенний день был в самом разгаре. Химера бродила по душному, но какому-то особенно радостному городу, изучала внезапно зазеленевшие скверы, слушала ранее неведомый ей птичий пересвист. Девушка хорошо знала окрестности в пределах городской черты, но, загулявшись, вдруг поняла, что находится в совершенно незнакомом ей месте. Как ни странно, это ничуть ее не испугало. Закоулок этот казался совершеннейшей глухоманью. Но тем не менее на обшарпанной двери одного из зданий в два этажа, приземистого и кирпичного, была приклеена самописная афиша странного вида. На белом фоне ватмана было крупно выведено одно лишь слово "ФЕСТИВАЛЬ", корявое и красное. И больше ничего.
"Вот интересно, что за фестиваль?" - Химера осторожно заглянула внутрь. Она очутилась в узком коридоре, где сразу же наткнулась на очень маленькую, но полную старушку весьма чопорного вида.
- На фестиваль? - скрипуче спросила вахтерша. - Актовый зал на втором этаже, начало в три.
С этими словами она удалилась без каких-либо вопросов и объяснений. А Хим поднялась на второй этаж и увидела распахнутые настежь двери большого зала. Было без десяти три.
Девушка вошла, дивясь тому, что она никого не встретила и никто не спросил у нее билет. Внутренность же зала повергла ее в еще большее недоумение: с крашенных в какую-то неестественную зелень стен обвалилась штукатурка, с поломанных стропил свисали три лампы, освещавшие мрачную и голую сцену, на скрипучем полу множеством рядов стояли ободранные стулья, пахло пылью. Но самое главное: помещение было совершенно пусто.
Хим одиноко уселась в середину последнего ряда.
Ровно в три на сцену вышел человек с гитарой и, не говоря ни слова ни о себе, ни о фестивале, начал петь. Похоже, его абсолютно не смущало, что зал пуст. Пел он долго, его песни проникли глубоко в душу слушательницы. В них было все: плеск волн и завывание ветра, солнечные лучи и лесной сумрак, тоска одиночества и безумная жажда приключений.
Закончив пение, исполнитель молча поклонился залу и удалился прочь. Потрясенная же Химера выбралась наружу и поспешила уйти домой. Всю дорогу она не могла отделаться от назойливой мухи - вопроса: что это все могло значить?
* * *
В большом овальном зеркале отражалось личико девушки, окутанное аурой золотисто-русых кудряшек. Химера расчесывала непослушные волосы и удивлялась внезапно и впервые в жизни появившимся у нее на щеках веснушкам.
- Невероятно странная весна, не правда ли? - в который раз сказала она Никому.
Громкий и почему-то дребезжащий дверной звонок прозвучал так неожиданно, что расческа упала из рук девушки на зеркальный столик. Хим опрометью кинулась к двери.
На пороге стоял незнакомец, худощавый, высокий, его рыжеватые, давно не стриженные волосы составляли на голове странную прическу - кавардак. Он лукаво улыбнулся и шагнул внутрь, оторопевшая же Химера отступила вглубь прихожей.
- Скальд, - представился вошедший, причем голос его слегка поскрипывал. - Приветствую тебя, Несбыточная!
- Откуда вы меня знаете?..
- Разве может заядлый мечтатель не узнать Химеры? - Тебя выдают глаза.
Тут он весело подмигнул, и девушку внезапно осенило: перед ней стоял тот самый певец - одиночка из таинственного дома с фестивальной вывеской. Но легче ей от этого не стало.
- Пойдем со мной, - вдруг произнес Скальд.
- ?!
- Пойдем, не бойся! - пришелец подхватил Хим под руку и повлек за собой прочь из квартиры.
Так начался этот путь. Химера шла за своим поводырем подобно зомби: все было окутано непонятным каким-то туманом. Они виляли по кривым закоулкам, пересекали тенистые, но запущенные аллеи и скверы, проходили через невесть откуда взявшиеся забытые стройплощадки, с грудой разбитых кирпичей. Наконец они вышли за городскую черту и по крутому отрогу балки сквозь заросли чертополоха и сухого, колючего вереска спустились к шипучей реке, о существовании которой Хим даже и не подозревала. Речка была неширокая, мелководная, но чрезвычайно порожистая. От сияния кристально-чистой воды слепило глаза. Бурля по каменьям вниз, поток распевал бесконечную монотонную песню о своей счастливой водной жизни. Берега же были крепко закованы: с одной стороны - склоном лесистой балки, с другой - серыми глыбами гор. Даже небо, выглядывавшее из-за этих оков, было особенное: торжественное и изумрудно-голубое.
Далее дорога пролегала вниз по течению реки, по тернистому берегу. Путники продирались сквозь бурелом, путались в космах прошлогодних трав, перепрыгивали через рытвины и полусгнившие бревна, а иногда и просто скакали по прибрежным валунам.
Вечерняя дымка уже окутала весенний воздух, когда Химера, наконец, увидела впереди огонек. Он неудержимо тянул к себе. Десятью минутами позже двое путников вышли на небольшую освещенную костром поляну, которую окружали со всех сторон тонкие березы и ивы - плаксы. Ивы полоскали свои косы в бурлящем потоке и мелодично что-то нашептывали. Их лепету вторила песня озорницы - гитары, а по поляне разносился аромат какого-то яства.
Хим огляделась. Вокруг костра сидели не то люди, не то сгустки вечерних теней. Их было девять. Даже в алых и теплых огненных всполохах нельзя было разглядеть их лица. Они никак не отреагировали на пришедших, будто и не было их тут вовсе.
Скальд, нимало не мешкая, уселся в круг и жестом пригласил спутницу последовать его примеру. Гитара смолкла.
Несмотря на видимую холодность приема, гостей здесь ждали. Едва лишь девушка успела устроиться, как одна из теней, маленькая и еще более лохматая, чем Скальд, подала ей тарелку с дымящейся снедью и деревянную ложку - самоделку. Химера приняла это, как дар, затаив дыхание.
Постепенно гостью покинули усталые воспоминания о дороге и все смутные тревоги, одолевавшие ее в этот весенний день. Огонь костра разгорелся ярче, тени сидящих стали отчетливее. Но ни единый звук не нарушал звенящую тишину вечера, воздух был прозрачен, неосязаем, и Химере вдруг стало казаться, что лес этот мертвый, а она здесь совершенно одна.
Ужин был съеден довольно быстро. Тотчас же две тени бесшумно снялись со своих мест и отправились к реке вместе с тарелками. Когда они вернулись, гитара вновь обрела свою силу. И сила эта вдруг оказалась в руках у Химеры.
- Ты впервые среди нас, - прозвучал густой и какой-то таинственно-царственный голос. - Представься же.
Струны медно поблескивали в алых лучах заката, рассеянный же месяц все норовил их посеребрить. Гитара зазвучала от легкого прикосновения руки, запела и ее обладательница:
Снег и дождь - мой путь,
Огонек надежды
Тлеет вновь в окне. Часы бегут.
Одинокие дома,
Желтых стен пеленка
Проступают сквозь туман
Сумерек густых.
Черно-белая зима,
Тихая сторонка -
Все, что нам осталось
С детством на двоих.
Позабытый мой мирок
Робко ждет рассвета.
Пусть слезы не уберег
Полуночный сон.
Я ступлю через порог
На ступеньку лета,
Позади оставив
Мрачный небосклон.
Ярко вспыхнуть, чтоб сгореть, -
Горькая отрада.
Гордым именем согреть
Сонные века
И в душе любовь воспеть,
Главную награду, -
Вот и все, что надо
Сердцу. А пока:
Снег и дождь - мой путь,
Огонек надежды
Теплится в душе. Часы бегут.
- Эта мечта напоминает мне горный хрусталь, - тут волшебный голос задумчиво улыбнулся. - Теперь я верю, что Химера - одна и единственная на свете.
А гитара уже искрилась и звенела.
* * *
Мгновенно промчалась эта колдовская ночь. Кошкой подкрался сизый рассвет, а вместе с ним и обратный путь наступил. Приободрившийся Скальд подхватил невесть откуда взявшийся огромный рюкзак и увлек Химеру за собою. Вновь их обступила лесная чащоба с буераками и гнилыми бревнами, блеснула в стороне река. Опомнилась девушка лишь на своем тихом пороге.
* * *
- Что все это значит, Скальд? - спросила Химера, пристально глядя на сидевшего в кресле гостя.
- Это - жизнь.
- Жизнь? Тебе ведомо, что это такое?
- Жизнь - это путь. Да - да, длинный или короткий, прямой... А, может быть, и извилистый... Каждый сам выбирает.
- Путь... Но я ведь никуда не иду... Скорее сплю...
- Значит, твоя жизнь еще не началась. Не пришло ее время.
Скальд встал и прошелся по комнате. Полуденное солнце освещало его до последней ниточки.
- А когда оно приходит? Сколько его ждать, Скальд? - в висках у Хим что-то тяжело стукнуло.
- Кто же его знает... Были люди, до конца дней своих ожидавшие его прихода. Немногим удавалось пройти свой путь до конца и испить уготовленную для него чашу.
- А если моя жизнь не наступит?..
- Наступит! - веско перебил Скальд. - Неужели ты до сих пор не поняла? Я для этого и пришел, чтобы разбудить тебя. Просыпайся, Химера. Но помни одно: никто, пойми, - НИКТО! не в праве будет указать тебе дорогу после пробуждения. Она - ТВОЯ, и ты САМА должна найти ее. И ты ДОЛЖНА это сделать. Время пришло! Проснись, Химера! - уже не проговорил, а закричал гость и вдруг стал, что есть силы, тормошить девушку...
* * *
Хим очнулась в холодном поту. Никакого Скальда в кресле не было, девушка лежала в постели, окутанная влажным ночным мраком. Часы пробили три. Наваждение улетучилось, в окно тускло поблескивал туманный Млечный путь.
А вот еще рассказ, который меня удивил. Автор, судя по всему, некая Ира Репкина (взято с сайта www.asc.ssau.ru). Про девушку которую звали "Химера":
читать дальшеСон длиною в жизнь.
Ах, как бы хотелось, хотелось бы мне
Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дома
И вдруг оказаться внизу, в вышине,
Внутри и снаружи, где все по-другому.
А что именно, право, не знаю...
В. Высоцкий
"Грустная песенка Алисы".
Время сказок давно прошло. Чудеса из повседневности переселились в книги жанра "fantasy". Но, несмотря на это, на планете продолжали жить люди. Им, пожалуй, так даже больше нравилось, без чудес. Человечество развивалось.
В одном из давно задохнувшихся собственным дыханием городов, который стоял посреди дикой и необузданной Запущенности (ее еще иногда называли Областью) жила девушка. У нее, наверняка, было имя, данное ей при рождении матерью. Но оно не отличалось оригинальностью и, самое главное, ничего не могло сказать, поэтому теперь его уже никто не помнит. Те, кто близко знал эту девушку, называли ее Химерой. Странно, но и тогда она, тайно для себя и никем не осознанно, яв-лялась несбыточной мечтой для всего человечества. Это, правда, ничуть не мешало ей жить в плену у своих собственных иллюзий и гордиться принадлежностью к так называемым Maiden, еще сохранившим свою сущность чистой, самобытной, не тронутой похотью цивилизованного мира.
Жила Химера, как и все в том мире: спокойно, размеренно, вдали от каких бы то ни было приключений и ничуть в таковых не нуждаясь. День ее начинался со звонка будильника и фразы "Пора вставать!", брошенной Никому в Никуда. Хим вообще очень часто обращалась к этому Никому, даже разговаривала с ним порой. Он был всегда рядом. Ему же адресовывались слова "Спокойной ночи!", завершавшие день. Плохо было лишь то, что Никто молчал: Химере приходилось читать его мысли.
Жизнь тянулась, подобно резиновому жгуту, привязанному одним концом к гвоздю в деревянном заборе. Хим это вполне устраивало: другого она и не могла себе представить. Равно как и не знала, что случится, оторвись жгут от исконного гвоздя.
* * *
Наступила девятнадцатая по счету весна в жизни девушки. Она сразу же оказалась настолько странной, чтобы никогда уже не стать обыкновенной. Даже мартовские коты, беснуясь, казалось, не завывали, а пели дивными голосами. Таким было это время года. Все сдурело и забурлило под лучами приободрившихся светил, а в воздухе носился пряный аромат радости.
- Почему все мечутся, как умалишенные? - недоумевала Химера, обращаясь к молчаливому собеседнику. - Такое впечатление, что мир искусала большая бешеная собака.
Она стояла у окна и любовалась первым весенним днем. Солнце палило сквозь начищенные стекла. "Так и тепловой удар может случиться! - подумала Хим. - Надо бы форточку приоткрыть".
Щелчок шпингалета... И внезапный толчок в грудь: весенне-радостный дурман ворвался в тихий застенок. Он очаровал Химеру, окутал ее сознание покры-валом свежести и продержал у оконного просвета до багряных отблесков звездного заката.
Наступил вечер. Спать девушке совсем не хотелось: весенний воздух взбудоражил всю ее сущность, вывел ее из вечного дремотного состояния. Наоборот, тянуло до рассветных лучей любоваться окружавшей невесть откуда взявшейся прелестью и тысячу раз радоваться всему на свете. Но не спала и Многолетняя Привычка, втихомолку обитавшая в доме Химеры. Она завела старенький трещащий будильник и усыпила хозяйку, чтобы наутро разбудить ее, как ни в чем не бывало.
- Спокойной ночи..., - зевнув, пробормотала Хим Никому и погасила ночник.
Комната погрузилась во тьму и сон. Не спалось лишь весенним флюидам, занесенным в форточку мартовским ветром.
* * *
Весенний день был в самом разгаре. Химера бродила по душному, но какому-то особенно радостному городу, изучала внезапно зазеленевшие скверы, слушала ранее неведомый ей птичий пересвист. Девушка хорошо знала окрестности в пределах городской черты, но, загулявшись, вдруг поняла, что находится в совершенно незнакомом ей месте. Как ни странно, это ничуть ее не испугало. Закоулок этот казался совершеннейшей глухоманью. Но тем не менее на обшарпанной двери одного из зданий в два этажа, приземистого и кирпичного, была приклеена самописная афиша странного вида. На белом фоне ватмана было крупно выведено одно лишь слово "ФЕСТИВАЛЬ", корявое и красное. И больше ничего.
"Вот интересно, что за фестиваль?" - Химера осторожно заглянула внутрь. Она очутилась в узком коридоре, где сразу же наткнулась на очень маленькую, но полную старушку весьма чопорного вида.
- На фестиваль? - скрипуче спросила вахтерша. - Актовый зал на втором этаже, начало в три.
С этими словами она удалилась без каких-либо вопросов и объяснений. А Хим поднялась на второй этаж и увидела распахнутые настежь двери большого зала. Было без десяти три.
Девушка вошла, дивясь тому, что она никого не встретила и никто не спросил у нее билет. Внутренность же зала повергла ее в еще большее недоумение: с крашенных в какую-то неестественную зелень стен обвалилась штукатурка, с поломанных стропил свисали три лампы, освещавшие мрачную и голую сцену, на скрипучем полу множеством рядов стояли ободранные стулья, пахло пылью. Но самое главное: помещение было совершенно пусто.
Хим одиноко уселась в середину последнего ряда.
Ровно в три на сцену вышел человек с гитарой и, не говоря ни слова ни о себе, ни о фестивале, начал петь. Похоже, его абсолютно не смущало, что зал пуст. Пел он долго, его песни проникли глубоко в душу слушательницы. В них было все: плеск волн и завывание ветра, солнечные лучи и лесной сумрак, тоска одиночества и безумная жажда приключений.
Закончив пение, исполнитель молча поклонился залу и удалился прочь. Потрясенная же Химера выбралась наружу и поспешила уйти домой. Всю дорогу она не могла отделаться от назойливой мухи - вопроса: что это все могло значить?
* * *
В большом овальном зеркале отражалось личико девушки, окутанное аурой золотисто-русых кудряшек. Химера расчесывала непослушные волосы и удивлялась внезапно и впервые в жизни появившимся у нее на щеках веснушкам.
- Невероятно странная весна, не правда ли? - в который раз сказала она Никому.
Громкий и почему-то дребезжащий дверной звонок прозвучал так неожиданно, что расческа упала из рук девушки на зеркальный столик. Хим опрометью кинулась к двери.
На пороге стоял незнакомец, худощавый, высокий, его рыжеватые, давно не стриженные волосы составляли на голове странную прическу - кавардак. Он лукаво улыбнулся и шагнул внутрь, оторопевшая же Химера отступила вглубь прихожей.
- Скальд, - представился вошедший, причем голос его слегка поскрипывал. - Приветствую тебя, Несбыточная!
- Откуда вы меня знаете?..
- Разве может заядлый мечтатель не узнать Химеры? - Тебя выдают глаза.
Тут он весело подмигнул, и девушку внезапно осенило: перед ней стоял тот самый певец - одиночка из таинственного дома с фестивальной вывеской. Но легче ей от этого не стало.
- Пойдем со мной, - вдруг произнес Скальд.
- ?!
- Пойдем, не бойся! - пришелец подхватил Хим под руку и повлек за собой прочь из квартиры.
Так начался этот путь. Химера шла за своим поводырем подобно зомби: все было окутано непонятным каким-то туманом. Они виляли по кривым закоулкам, пересекали тенистые, но запущенные аллеи и скверы, проходили через невесть откуда взявшиеся забытые стройплощадки, с грудой разбитых кирпичей. Наконец они вышли за городскую черту и по крутому отрогу балки сквозь заросли чертополоха и сухого, колючего вереска спустились к шипучей реке, о существовании которой Хим даже и не подозревала. Речка была неширокая, мелководная, но чрезвычайно порожистая. От сияния кристально-чистой воды слепило глаза. Бурля по каменьям вниз, поток распевал бесконечную монотонную песню о своей счастливой водной жизни. Берега же были крепко закованы: с одной стороны - склоном лесистой балки, с другой - серыми глыбами гор. Даже небо, выглядывавшее из-за этих оков, было особенное: торжественное и изумрудно-голубое.
Далее дорога пролегала вниз по течению реки, по тернистому берегу. Путники продирались сквозь бурелом, путались в космах прошлогодних трав, перепрыгивали через рытвины и полусгнившие бревна, а иногда и просто скакали по прибрежным валунам.
Вечерняя дымка уже окутала весенний воздух, когда Химера, наконец, увидела впереди огонек. Он неудержимо тянул к себе. Десятью минутами позже двое путников вышли на небольшую освещенную костром поляну, которую окружали со всех сторон тонкие березы и ивы - плаксы. Ивы полоскали свои косы в бурлящем потоке и мелодично что-то нашептывали. Их лепету вторила песня озорницы - гитары, а по поляне разносился аромат какого-то яства.
Хим огляделась. Вокруг костра сидели не то люди, не то сгустки вечерних теней. Их было девять. Даже в алых и теплых огненных всполохах нельзя было разглядеть их лица. Они никак не отреагировали на пришедших, будто и не было их тут вовсе.
Скальд, нимало не мешкая, уселся в круг и жестом пригласил спутницу последовать его примеру. Гитара смолкла.
Несмотря на видимую холодность приема, гостей здесь ждали. Едва лишь девушка успела устроиться, как одна из теней, маленькая и еще более лохматая, чем Скальд, подала ей тарелку с дымящейся снедью и деревянную ложку - самоделку. Химера приняла это, как дар, затаив дыхание.
Постепенно гостью покинули усталые воспоминания о дороге и все смутные тревоги, одолевавшие ее в этот весенний день. Огонь костра разгорелся ярче, тени сидящих стали отчетливее. Но ни единый звук не нарушал звенящую тишину вечера, воздух был прозрачен, неосязаем, и Химере вдруг стало казаться, что лес этот мертвый, а она здесь совершенно одна.
Ужин был съеден довольно быстро. Тотчас же две тени бесшумно снялись со своих мест и отправились к реке вместе с тарелками. Когда они вернулись, гитара вновь обрела свою силу. И сила эта вдруг оказалась в руках у Химеры.
- Ты впервые среди нас, - прозвучал густой и какой-то таинственно-царственный голос. - Представься же.
Струны медно поблескивали в алых лучах заката, рассеянный же месяц все норовил их посеребрить. Гитара зазвучала от легкого прикосновения руки, запела и ее обладательница:
Снег и дождь - мой путь,
Огонек надежды
Тлеет вновь в окне. Часы бегут.
Одинокие дома,
Желтых стен пеленка
Проступают сквозь туман
Сумерек густых.
Черно-белая зима,
Тихая сторонка -
Все, что нам осталось
С детством на двоих.
Позабытый мой мирок
Робко ждет рассвета.
Пусть слезы не уберег
Полуночный сон.
Я ступлю через порог
На ступеньку лета,
Позади оставив
Мрачный небосклон.
Ярко вспыхнуть, чтоб сгореть, -
Горькая отрада.
Гордым именем согреть
Сонные века
И в душе любовь воспеть,
Главную награду, -
Вот и все, что надо
Сердцу. А пока:
Снег и дождь - мой путь,
Огонек надежды
Теплится в душе. Часы бегут.
- Эта мечта напоминает мне горный хрусталь, - тут волшебный голос задумчиво улыбнулся. - Теперь я верю, что Химера - одна и единственная на свете.
А гитара уже искрилась и звенела.
* * *
Мгновенно промчалась эта колдовская ночь. Кошкой подкрался сизый рассвет, а вместе с ним и обратный путь наступил. Приободрившийся Скальд подхватил невесть откуда взявшийся огромный рюкзак и увлек Химеру за собою. Вновь их обступила лесная чащоба с буераками и гнилыми бревнами, блеснула в стороне река. Опомнилась девушка лишь на своем тихом пороге.
* * *
- Что все это значит, Скальд? - спросила Химера, пристально глядя на сидевшего в кресле гостя.
- Это - жизнь.
- Жизнь? Тебе ведомо, что это такое?
- Жизнь - это путь. Да - да, длинный или короткий, прямой... А, может быть, и извилистый... Каждый сам выбирает.
- Путь... Но я ведь никуда не иду... Скорее сплю...
- Значит, твоя жизнь еще не началась. Не пришло ее время.
Скальд встал и прошелся по комнате. Полуденное солнце освещало его до последней ниточки.
- А когда оно приходит? Сколько его ждать, Скальд? - в висках у Хим что-то тяжело стукнуло.
- Кто же его знает... Были люди, до конца дней своих ожидавшие его прихода. Немногим удавалось пройти свой путь до конца и испить уготовленную для него чашу.
- А если моя жизнь не наступит?..
- Наступит! - веско перебил Скальд. - Неужели ты до сих пор не поняла? Я для этого и пришел, чтобы разбудить тебя. Просыпайся, Химера. Но помни одно: никто, пойми, - НИКТО! не в праве будет указать тебе дорогу после пробуждения. Она - ТВОЯ, и ты САМА должна найти ее. И ты ДОЛЖНА это сделать. Время пришло! Проснись, Химера! - уже не проговорил, а закричал гость и вдруг стал, что есть силы, тормошить девушку...
* * *
Хим очнулась в холодном поту. Никакого Скальда в кресле не было, девушка лежала в постели, окутанная влажным ночным мраком. Часы пробили три. Наваждение улетучилось, в окно тускло поблескивал туманный Млечный путь.
@темы: She